Смерть Вазир-Мухтара - Страница 89

При этом, подобно Людовику XIV, Баба-хан не знал промаха ни из лука, ни из ружья, ни при метании джерида: на сей случай слуги имели с собой достаточное количество «благовременно убитой дичи».

И что же? Дяде его, евнуху, случалось спать на земле или войлоке. Баба-хан спал на кровати, о которой есть историческая литература. Кровать была хрустальная. Это был подарок Николая, при самом восшествии на престол: Николай как бы молчаливо приглашал шаха нежиться на постели и войн не затевать. Поэты Персии избрали ее темою. «Она сияет, – согласно одной поэме, – как 1001 солнце».

Сам Баба-хан был тоже поэтом, но кровати своей не воспевал, хотя темы черпал именно на знаменитой кровати. Вот пример его стихов, собранных в обширный «Диван»:

Локоны твои являют вид райских цветов.
Твой взгляд терзает душу стрелами.
Яхонт губ твоих льет силу в умирающее тело.
Взор предвещает бессмертие старцам и юношам,
Яхонт губ твоих берет душу в обмен на поцелуй.
О прелесть моя! возьми мою душу и дай поцелуй.

Стихи недурны, роскошь же дворца вообще сильно преувеличена. Главные средства страны поглощал гарем.

7

Гарем.

Забудем связанные с ним слова: подушки, кальяны, шальва-ры, перси и глаза.

Подушек этих тысяча, кальянов – три или четыре тысячи, шальвар тысяча и глаз две тысячи.

Гарем не гарем, гарем – учреждение, военный лагерь, женское войско, с предводителями, штатом, с бухгалтерией тканей и поцелуев, с расписанием регул, с учетом беременностей, с интригами ложа.

И как в грозное военное время солдат тысячной армии подвергался обыску перед допросом со стороны победителя, так и женщина представала перед шахом трижды обысканная и совершенно голая.

Возможны были повышения в чине и понижения – шла внутренняя война в этой армии.

Так, любимая жена, старшая жена Бабы-хана была танцовщица, дочь кебабчи, торговавшего жареным мясом на базаре, и она звалась Таджи-Доулэт – венец государства. Но с нею соперничала дочь хана Кабахского – и состоялось заседание, и долго обсуждало этот вопрос, и дочь хана победила дочь кебабчи. Звали победительницу Ага-Бегюм-Ага.

Но дочь подрастала у старшей жены – дочь ее и шаха. И когда она выросла и стала прекраснее, чем была когда-то мать, она стала женою шаха. И дочь хана смирилась перед нею, потому что новая жена шаха была еще и дочерью шаха. У нее был свой многочисленный двор и целый отряд гулям-пишхедметов – камер-юнкеров.

В ее комнате вместо мебели стояли на полу фарфоровые и стеклянные карафины, умывальники, стаканы, рюмки, молочники, соусники. Они стояли в беспорядке, но в таком количестве, что для прохода были только узкие дорожки.

У нее было двое сыновей – и так как шаху они приходились и сыновьями и внуками, они были болезненны.

Их лечил опытный врач, доктор Макниль.

Он заставлял их разевать рты, щупал им животы и ставил очистительное в присутствии самого шаха и главных евнухов. Возможно, доктор Макниль щупал не только детские пульсы. Возможно, говорили не только о жабе и сыпях.

Кто мог предводительствовать этой армией, кому можно было ее поручить?

И женщина и мужчина равно погибли бы.

Предводительствовали поэтому евнухи, приставленные сидельцами к гарему, как скопцы были сидельцами у русских менял.

Главных евнухов было три: Манучехр-хан, урожденный Ениколопов, Хосров-хан, урожденный Кайтама-зянц, и Ходжа-Мир-за-Якуб, урожденный Маркарян.

Представление об этих евнухах как о жалких и даже комических лицах, подобных евнухам комедий из восточного быта, следует сразу же откинуть.

Титул мирзы дается в Персии лицам, владеющим пером, титул хана – лицам власти.

Предводители тысячной женской армии были лицами по самому положению своему могущественными.

Манучехр-хан, брат русского полковника, был главным шахским евнухом. Он имел право докладывать лично шаху о чем угодно. И он, естественно, часто встречал шаха. Сам Аббас-Мирза, перл шахова моря, искал в могущественном евнухе, но евнух отказал ему в покровительстве. Евнух был хранителем всего достояния шаха – жен и казны.

А Ходжа-Мирза-Якуб был наиболее опытным бухгалтером государства, он, искушенный в двойной бухгалтерии, составлял годовые отчеты шаху. Он первый в Персии заменил старинные персидские знаки, запутанные и доступные только метофам, индийскими цифрами, которые в Европе зовут арабскими. И мето-фы страны, старые грамотеи, были его врагами.

Манучехр-хан, Хосров-хан и Ходжа-Мирза-Якуб составили особое торговое товарищество.

Они устанавливали цены на нужные гарему товары и драгоценности, закупали их и перепродавали женщинам.

После шаха они были самыми богатыми людьми.

Весть о прибытии доктора Макниля занимала дочь-жену шаха и самого Фетх-Али: мальчики были опять нездоровы.

Весть о прибытии Вазир-Мухтара их мало занимала: это было дело Аббаса-Мирзы.

Но один из евнухов, узнав о том, что едет Грибоедов, крепко задумался.

Задумался Ходжа-Мирза-Якуб.

8

Узкая улица, очень похожая на уездный русский переулок, отделяла шахский дворец от дома Самсон-хана.

Самсон проснулся рано, как всегда. Он поглядел на спящую жену, сунул босые ноги в туфли, надел синие форменные штаны и накинул халат. Бесшумно, чтоб не разбудить жены.

Он постоял над нею, посмотрел на спутанные черные волосы, на полуоткрытый рот, на груди, золотистые и жирные, сунул трубку в бездонный карман и вышел на балкон.

Жена его была халдейка.

Первую жену, армянку, он убил за неверность и построил после этого из собственных средств мечеть, а при ней содержал школу. Во искупление греха. Второй женой его была побочная дочь грузинского царевича Александра. Через нее сносился Самсон с царевичем, но не любил ее. Она умерла.